Евгения малыгина биография. PIROSMANI: бренд, покоривший столицы. Что может мгновенно повысить вам настроение

Создательница одного из известных концептуальных брендов России Женя Малыгина, несмотря на то, что делает вещи темных тонов, на самом деле светлый и открытый человек, который разукрашивает своей энергией даже монохромные показы. С дизайнером « Pirosmani» Falovers поговорили об идеальных показах, обратной «стороне» медали российских Недель мод, об отличиях Петербурга и Москвы, буйстве цвета на подиуме и узнали, кто же вдохновляет и заражает Женю…

Женя, в 2010 году в интервью Вы говорили, что не будете принимать участие в Модных Неделях, так как это коммерция, но сейчас Вы участвуете в Aurora Fashion Week, с чем это связано?

Отношение Недель Моды изменилось к дизайнеру. Раньше дизайнеру, чтобы попасть на Неделю моды, надо было заплатить огромные деньги. Какой бы ты ни был прекрасный и талантливый, ты не попадешь так просто на Неделю. Так как индустрии как таковой в России нет, и дизайнеры предоставлены сами себе, зарабатывают и живут на окупаемость. Много интересных дизайнеров, которые пытаются заняться самоокупаемостью, для них поучаствовать в Неделе – заоблачное счастье, так как это очень дорого.

У меня был такой момент, когда я могла заработать на участие, но потом понимаешь, что работаешь и зарабатываешь деньги невероятным трудом, чтобы потом их отдать – оплатить участие в Неделе Моды. А мы для них – материал, который они показывают, собирают публику, рекламные бюджеты и т.д. И тогда я осознала, что это все равно, если бы актер платил за то, чтобы сниматься в кино или играть в театре. Есть зритель, который хочет увидеть, есть дизайнер, который хочет показать, и должна существовать Неделя Моды – связующее звено, и, естественно, рекламодатели, которые хотят прорекламироваться на определенном мероприятии. Вот тогда эта схема работает, и это классно.

Но Вы же сейчас участвуете в Неделе Моды на коммерческой основе?

Да, но в данный момент ситуация изменилась, и уже нет такого «материального прессинга». Представляют не только тех дизайнеров, которые могут заплатить, а интересных. В этих изменившихся условиях я могу «показываться». Мой принцип – между художником и зрителем должен быть короткий путь. Я хотела дойти вплоть до того, что можно показываться так — объявить всем в социальных сетях, что я устраиваю показ такого-то числа, в таком-то парке, сквере, на набережной… И люди придут, потому что им это интересно.

И на самом деле у меня был такой эксперимент. Очередной раз Неделя Моды выставила какой-то счет, и я поняла, что мне его не осилить. Но мне периодически звонили люди и спрашивали, когда показ. А я хочу показаться, зрители хотят прийти, но проблема – это место, куда я просто принесу свои модели. И тогда я впервые сделала показ «Антиподиум» как раз в такой концепции, которую я тогда продвигала. Это потому, что не я не хочу платить за то, что на меня хотят смотреть!

Получается, Вы решили убрать третье «звено» в этой цепочке?

Да, оно или помогает, или мешает. В 2010 году мы сняли помещение на заводе «Красное знамя» в Петербурге, договорились, что мы в неком бывшем зале-цеху, таком запыленном и прекрасном соберем народ. Пришло около полутора тысяч человек. Мы объявили встречу в группе в социальной сети, сначала было 200 человек, а в последние два дня участников стало больше тысячи, и я подумала: «О Боже, что с ними делать?!». И тогда понимаешь силу человеческого интереса. Есть искусство и человеческий интерес, между ними происходит невероятная искра и этим можно пользоваться. Искусство страшная сила.

Почему Вы не делаете сейчас такие же показы, а пользуетесь, если так можно выразиться, услугами Недели Моды?

Мы и этой осенью будем участвовать в Aurora Fashion Week, но на отдельной площадке – в полуразрушенном особняке на Васильевском острове. Будет ограниченное количество зрителей, так как это разрушающееся здание, старина. Что хорошо в «Авроре» – они действительно молодцы и классно делают пиар, собирают людей, кого-то привозят. Я удивилась, так как до этого, когда я участвовала, такого не было.

А в Московских Неделях Моды – больше коммерческая история?

Сейчас в Москве тоже выгодные для нас условия, от которых мы не можем отказаться. Этой осенью мы будем участвовать и в Mercedes-Benz Fashion Week 30 октября. Но в «Авроре» у нас будет одна история – это перформанс, больше женская коллекция и кутюр, а в «Мерседес» — уже другая история – прет-а-порте, и женская и мужская коллекции. С одной стороны — это будут разные коллекции, но с другой – это развитие одного и того же сюжета.

Опять же о различиях Москвы и Петербурга. Отличаются ли друг от друга вещи, к оторые Вы продаете в этих городах ?

Пока что не отличаются, бывает даже, что возим туда и сюда одни и те же вещи, так что пока различий в коллекциях нет.

Отличаются ли клиенты в этих двух городах, к чему они тяготеют?

Так сложилось, что нас покупают уже развитые люди, которые ездят по миру – не локальные люди, поэтому это одинаковый контингент с развитым мировым мышлением.

И поэтому у Ваших клиентов нет определенной привязки к стилю города?

В Москве больше тяготеют к концептуальному спорту, а в Петербурге — к концептуальной элегантности. Если в столице покупают «спорт», чтобы им было комфортно в выходной, то петербуржцы покупают нас чаще для того, чтобы выйти в свет.

Вам никогда не хотелось устроить буйство цвета в своих коллекциях?

Я на самом деле прошла уже через это. Это был студенческий период, я считала, что мода – нечто факультативное и для заработка, а остальное мое счастье и смысл моей жизни — это живопись. Поэтому мое мнение было такого, что цвет — это основа всего. И то, что было у меня в живописи, — сложный, грязный и глубокий цвет, т.е. неоткрытые цвета, например, как у Остроумовой-Лебедевой или у Врубеля. То, что было у меня в живописи, я переносила в моду. Я подкрашивала, «вытравливала» бархатные вещи, которые покупали в основном иностранцы. А потом из этого буйства я стала вырастать, и появлялось больше лаконичности в цвете. Еще я увлекалась скульптурой в определенный момент. Когда мы пришли на третьем курсе в мастерскую, я подумала, зачем это надо? Грязная глина, тьфу-тьфу… А потом я поняла, какая это классная вещь. И тогда у меня изменилось виденье – оно выросло в объемное. Даже то, что я начинала делать в лекалах как плоскостные конструкции, на манекене обретали объемную форму, скульптурный вид, который удобно воплощать в монохроме.

И в перспективе у Вас не появятся цветные вещи?

Конечно, я понимаю, что люди увлекаются цветом и принтами. Если даже вещь неудачная, но на нее «шлепнешь» принт, она сразу же продается. Бывает, что выпускаешь партию неудачных кофточек, и думаешь, что же с ними сделать, не напечатать ли на них принты? И они просто улетают.

Так как наше интервью приурочено к съемке фотографа Анны Гофман одежды Pirosmani, то хотелось бы узнать, какие именно фотосъемки Ваших коллекций наиболее запомнились?

Это фотосъемка коллекции «Magus». Мистифицированная коллекция и съемка получилась в таком же духе — запыленные вещи, все неслось, старело на глазах… Интересны те фотосъемки, в которых сам принимаешь участие.

Каким Вы видите идеальный показ Pirosmani?

Я думаю это зависит от моей психологической раскрепощенности. Конечно, Недели Моды с одной стороны облегчают какие-то моменты, а с другой стороны закрепощают в определенные рамки. На Неделе Моды мы делаем достаточно четкий европейский показ. А мой идеальный показ – это раскрепощенный показ, где я не буду волноваться, переживать, а буду находиться в творческом состоянии, в совершенно творческой атмосфере.

Кто же Ваша муза?

Это Даша (дочка дизайнера.- Примечание редактора), она просто нереальный фонтан энергии. Она сейчас в таком внутреннем творческом состоянии, просто проводник невероятной космической энергии. Места, где она появляется, начинают фонтанировать какими-то идеями, вдохновляются… Все коллекции я примеряю сначала на ней и смотрю, как она выглядит во всем этом. Буквально, я иногда не могу собрать долго коллекцию – куча вещей в каком-то хаусе, но приезжает Даша, и за вечер сразу же все собирается и получается уже определенное виденье. Она такой вот «лучик» на сегодняшний день и трендсетер, который носит идеи, то, что она наденет, кто-то увидит и загорается ее образами.

Photo: Анна Гофман
Model: Филип |LMA
Muah: Ксения Калюжная
Style: Юна Зелицкая
Clothes: PIROSMANI BY JENYA MALYGINA

Дарья Малыгина (модель)

Дарья Малыгина. Родилась 22 октября 1990 года в Санкт-Петеребурге. Российская модель, блогер, диджей.

Мать - Евгения Малыгина, дизайнер бренда Pirosmani.

С ранних лет окунулась в мир моды. Семья не всегда жила богато, и, как рассказывала Дарья, были периоды, когда ее мать разрисовывала матрешки, а отец продавал их на улице, семье приходилось жить в заброшенных питерских мансардах. Но даже тогда она одевалась так, что привлекала внимание окружающих. Перешитые мамой свитера становились ее платьями, на пальто были пуговицы-якоря. Бывало и так, что в школу Даша ходила в блестящем бомбере, леопардовых штанах, высоких черных рокерских ботинках и шляпе. Маму даже вызывали в школу, требуя прекратить одевать дочь в эпатажного толка наряды.

С детства привыкла к самостоятельности - часто из-за занятости мамы творчеством она была предоставлена самой себе. Дарья прогуливала школу и, по ее признанию, была настоящей оторвой.

При этом ее также всегда тянуло к творчеству - она посещала художественную и музыкальную школы, увлекалась фотографированием. Научилась играть на гитаре, позже начала писать песни.

Карьеру модели начала в 15 лет благодаря маме - сначала она работала на показах Pirosmani. Как выше сказано, ее мама - дизайнер этого бренда.

Евгения Малыгина - мать Дарьи Малыгиной

Потом ее взял в свое агентство LMA Сергей Луковский. Далее оказалась в агентстве Grace Models, которое в свое время открыло Евгению Володину и . Благодаря Grace Models она попала на кастинг в Prada: "Сфотографировали меня буквально на улице и отослали карточку в Милан. В итоге меня и еще четырех девушек взяли на эксклюзив".

Дарья участвовала во показах многих известных брендов, таких, как Prada, Marc by Marc Jacobs, Ashley Isham, Miu Miu, Topshop, Moschino cheap & chic, Marni и многих других. Снималась для журналов Vogue, V Magazine, ELLE, Harper’s Bazaar и других.

С французским брендом Miu Miu у нее сотрудничество не сложилось. Сначала в Париже на одном из кастингов у нее украли все деньги - ей пришлось просить их в долг у модельного агентства. Потом она застряла в лифте перед показом Miu Miu и опоздала на call time на 3,5 часа. После этой истории менеджер по подбору моделей Рассел Марш (Russell Marsh) разорвал с ней все отношения. С тех пор она перестала участвовать в показах Prada, Miu Miu и всех остальных, которыми занимается Рассел Марш.

Интересно, сама Дарья моделью себя не считает, по ее словам, эта профессия ей никогда не была особо интересна. "Путешествовать по всему миру - единственное, что мне нравилось в этой профессии", - отмечала она.

Дарья также является успешным диджеем. Сначала занималась этим для удовольствия, потом втянулась и стала глубоко изучать это искусство. "Диджеинг я очень люблю, он дает мне много энергии. Ведь нет ни одного современного человека, который не ходил бы с наушниками или не слушал музыку в машине. Это то, без чего люди не могут жить. Запахи и музыка - мои главные ассоциации", - делилась она, добавляя, что ничто другое не вызывает у нее таких сильных эмоций, как музыка, и не дает столько источников вдохновения.

Неоднократно признавалась одной из самых сексуальных россиянок.

Рост Дарьи Малыгиной: 176 сантиметров.

Параметры Дарьи Малыгиной: грудь - 84 см, талия - 59 см, бедра - 86 см.

Личная жизнь Дарьи Малыгиной:

Состояла в отношениях с фронтменом группы Tesla Boy Антоном Севидовым. Дарья снялась в нескольких клипах Tesla Boy. Также Дарья и Антон делали совместные фотосессии для глянцевых изданий, в частности, для InStyle Man.

Далее у нее начались отношения с журналистом, корреспондента Russia Today Егором Пискуновым. В августе 2014 года Малыгина и Пискунов сыграли свадьбу, она прошла на теплоходе «Брюсов». Далее пара улетела жить в Нью-Йорк - за океаном Малыгина работала по контракту с модельным агентством, а Пискунов вещал в эфире американского RT. Однако их союз продержался только год - в 2015-м они развелись.

Показ новой коллекции Малыгиной — одно из самых атмосферных шоу на MBFWR, ведь стилизация была проработана до мельчайших деталей — ломаные ритмы с холодящими душу вздохами (или же гул ветра) и битами в виде музыкального сопровождения, угловатые маски моделей, многие из которых были с мистично-бледным лицом, взъерошенные волосы будто у Банши некоторых моделей. А лучи прожектора, разрывающие наполненный мраком подиум на пополам, напоминали лучи фонаря персонажей из «Сайлент-Хилл», которые то и дело натыкались на странных и жутких существ в сумраке города-призрака, и в эти существа перевоплотила моделей своей одеждой и проработанным стайлингом Женя Малыгина.

Хоть подиум, как и весь зал был наполнен кромешной тьмой, с помощью одиноких лучей прожектора можно было детально рассмотреть образы, а этих самых деталей было предостаточно. В целом, образы как раз и напоминали существ из фильма ужасов, Малыгина создала эдаких персонажей из ада, и они занимаются, возможно, собирательством душ человеческих жертв, которые то и дело безуспешно пытаются вырваться из одеяния этих лишенных гендерных отличий существ. Эти «жертвы» оставляли свои следы на одежде моделей, преимущественно на аксессуарах — браслеты в форме человеческой руки, лица в застывшей гримасе страха и боли на рюкзаке, а также на oversize кофте образовалось лицо в виде принта. Сама одежда выполнена, в основном, из неопрена, мелкой сетки, трикотажа и органзы, с чем обычно Малыгина и экспериментирует. Все свитшоты, водолазки, майки, широкие брюки, брючные костюмы и рубашки в сочетании с юбками в основном выполнены в базисном черном, детально в красном и темно-синем цветах, в качестве дополнений служат блестящие элементы и эффект состаренной ткани. Сами же силуэты полностью составлены из асимметрично сшитых тканей, а дополняют их кожаные дерби или кеды.

В основном, как было упомянуто выше, одежда не носит гендерный характер и преимущественно безразмерна, так, в похожих брючных костюмах или же в нарядах с элементами свисающей рваной ткани выходили как девушки, так и юноши. Но линию дополнили и юбки миди с короткими платьями на «рваных» лямках для девушек, да и некоторые костюмы больше подошли бы по фасону мужской аудитории. Облегающим нарядам и отдельным элементам одежды (водолазки, брюки) также имело место быть, так что Женя Малыгина предоставила возможность выбора на весенне-летний период — свободный легкий образ или приталенный, подчеркивающий фигуру силуэт.

В целом, коллекция способна подчеркнуть индивидуальность и скрыть/выделить характерные особенности носящего. Явно, что направленность одежды Малыгиной — дерзкая и яркая творческая натура со свободой мыслей и действий, которая не следует за стереотипами, а строит собственный мир. И это, безусловно, круто!

Текст: Евгений Дергунов

ПРО ПЕРВЫЕ ВЕЩИ Моя мама шила вещи на заказ для клиентов, и на меня времени у нее никогда не хватало, поэтому себя я одевала сама. Чаще всего перешивала: например, из старого пальто делала модную куртку. Увижу на ком-нибудь фирменную вещь, смастерю за ночь подобную, а с утра иду в школу показывать - все пищали от восторга. К вечеру она разваливалась, но об этом я уже никому не сообщала. Позже вдохновение для своего гардероба находила в поездках по Италии. Тогда у меня был роман с итальянцем, отцом моей второй дочки, который приехал в Россию строить лесоперерабатывающий завод.

ПРО ЖИВОПИСЬ И ОБРАЗОВАНИЕ В начале 1990-х, когда не было средств к существованию, я зарабатывала себе на жизнь рисованием: писала для туристов на Невском проспекте незатейливые виды Петропавловской крепости с пламенеющим закатом, снег, избы, буренок с березками. За мной и коллегами присматривали власти. Чтобы нас не поймали за руку в момент совершения незаконной валютной операции, нужно было, чтобы иностранцы не отдавали доллары прямо в руки, а запихивали их в завиток забора Екатерининского сада. Было и исключение из «живописной» карьеры: в 1995 году мы со знакомой организовали турфирму, меня зачем-то сделали главбухом, и я часами рыдала над балансом. В тот момент и решила поступить в Мухинское училище, у меня была идея фикс стать дипломированным художником. Но такой профессии там не учили, поэтому я пошла на ближайшую подходящую кафедру - моды. Была старше своих сокурсников лет на восемь. Отдала дочку Дашу в школу при училище, а после уроков, пока я трудилась над эскизами, она каталась на роликах по коридорам «Мухи», приводя в ужас преподавателей: «Она же все скульптуры перебьет! Заберите ненормального ребенка». Собственно, моде там не особенно учили, единственным источником информации были иностранные журналы.

О НАЧАЛЕ КАРЬЕРЫ Как-то мой друг-гид водил по городу состоятельного туриста из Екатеринбурга, который, как выяснилось, зарабатывал шитьем кепок. Мы призадумались, ведь и правда, много ткани не нужно, а цена порядочная. Кепками не хотелось заниматься, и я предложила сделать длинные платья-кенгурушки с капюшоном. Пришила к ним мульки с надписью «Белла» - они по цвету подходили, и мы понесли их в магазин молодежной моды «Контейнер». Там их сразу продали и попросили еще. Тогда этот рынок был абсолютно пуст, и все хоть отдаленно похожее на худи разлеталось моментально. Первая, дипломная коллекция была о цыганском таборе, очень яркая: перекрашенный драный шелк, настроченный слой на слой, между ними - шерсть. Сплошной арт, а по цвету - хаос. Слово «Пиросмани» мне понравилось не столько как фамилия грузинского художника, сколько по звучанию. С ним мне было легко продавать, все думали, что это что-то итальянское. Пару раз, когда были плохие времена, мне даже говорили, что причина - рок имени: у Нико была тяжелая судьба. Думала было переназвать бренд, но быстро поняла, что он уже существует помимо меня.

ПРО ПОСЛЕДНЮЮ КОЛЛЕКЦИЮ Во время показа «Синдрома Стендаля» я почувствовала, что выросло поколение, которое способно меня воспринимать. Раньше мне приходилось держать баланс между собственным творчеством и необходимостью умаслить зрителя, предложив что-то легкое для понимания. Сейчас заигрывания с публикой равны нулю. Хотя микронюансы, в которые я все больше погружаюсь, все равно могут оценить только специалисты. Сделала бы я за миллион обычную коллекцию кэжуала? Наверное, нет. Мне надо слишком много миллионов, один - без надобности.

ПРО ПОКОЛЕНИЯ Первую часть жизни я делала то, что должна. Потом, во время тяжелой болезни, поняла, что однажды умру и единственное, что имеет смысл, - заниматься тем, что хочется. А хочу я много и с удовольствием общаться с молодежью, которая что-то создает. Во времена моей молодости, в конце 1980-х - начале 1990-х, была эра бездействия, считалось, что производить какой-нибудь продукт - дурной тон. Тусовка состояла из поэтов, которые не сочиняют, художников, которые не рисуют, набора личностей, которые жили по принципу «если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо…». А если косяк есть, то вообще замечательно. Я жила в сквоте со своим другом, и к нам часто приходили разные персонажи-оглоеды - заточить моих блинов или борща задарма. Сейчас же люди энергичные и деятельные. Пускай им двадцать два - двадцать четыре, но у них уже есть чувство времени, стиля и даже умение сшить юбку. Со своими сверстниками я практически не общаюсь: не люблю, когда они начинают ныть и готовиться к пенсии.

О СТУДИИ Важно, что у меня не шоу-рум, не магазин, а именно студия - место, где что-то происходит. Сейчас, например, мы собираем знакомых и делаем графические наброски обнаженной натуры. Задача в том, чтобы обретать состояние творческого тремора от коллективного взаимодействия. Я помешана на энергетических потоках, которые идут от людей, и ко мне как раз приходят ими обмениваться. Как служба в церкви, как древние пляски вокруг костра или песни в сенокос на Руси - совместная деятельность помогает расцветать, раскрываться. С Дашей мы еще хотим открыть бар, эдакий пуп современности, - может быть, в Петербурге, а может, и в Нью-Йорке.

ПРО ДОМ Я живу на самом деле в самой студии, при ней есть маленькая квартирка с отдельным выходом. Привыкла к такому формату. Когда-то в очередном сквоте, на улице Некрасова, у меня в одной комнате сидели пять швей, в другой спала Даша, в третьей жила я - проснусь ночью и пойду рисовать, не тратя времени на дорогу. Когда сейчас в студии случаются вечеринки, получается, что у меня дома туча гостей, а кто-то даже и не знает, кто я такая. Утром никого не бывает, поэтому я брожу по студии в неглиже, слушаю музыку, варю кофе, курю, подсматриваю, как кто-то любопытный с Миллионной улицы подглядывает в окна. Когда приходят посетители - я прячусь и слышу, как девушки кокетничают, примеряя одежду. Я не могу продавать свои вещи - сразу рвусь отдать их за три рубля, поэтому мои работники норовят убрать меня подальше от клиентов.

ПРО СЧАСТЬЕ Если ты не выйдешь в молодости замуж, это не значит, что ты встретишь семидесятилетие в одиночестве. И наоборот: если выйдешь, не факт, что не будешь в этот юбилей одна. Главное - отсутствие страха. Он и куча комплексов всю жизнь меня отягощали и не давали внутренней свободы. А сейчас все это отделилось, как шелуха.

ПРО ВНЕШНОСТЬ Кровь девственников, чтобы хорошо выглядеть, я не пью. Мой эликсир молодости - постоянная влюбленность. Я быстро старею, когда впадаю в уныние. А когда влюблена, я часто дышу, кровь приливает к лицу - отсюда и румянец, и разглаженные морщинки. Вот бы еще волосы завивались и грудь увеличивалась.

Дизайнер Женя Малыгина (Pirosmani) больше не хочет участвовать в неделях моды, она вообще против подобного формата, слишком коммерческого и обезличивающего. Малыгина придумала совершенно новую форму показа и назвала ее «Антиподиум»

Почему ты против недель моды?

Формат недели моды мне не соответствует, я хочу выразить себя, а не делать показы в одном и том же зале с одними и теми же дизайнерами, одними и теми же зрителями из года в год. Мне не хочется быть частью коммерческой системы, быть одной из всех и только в рамках двух событий в год. Я хочу создать эмоционально новое пространство, в которое бы вместились совсем другие персонажи. У меня есть своя публика: вне зависимости от площадки, и куда бы я ни позвала ее, моя публика придет на показ. Ведь изначально был дикий интерес к недавнему показу , был ажиотаж с билетами, пришло много красивых людей, и мне это понравилось.

Заброшенный завод – это тоже форма протеста?

Моя площадка работает как часть коллекции, как часть перформанса. Я подумала, что именно в этом помещении завода я могу раскрыть свою энергетику: во время работы над коллекцией внутри меня звучал некий камертон, и я искала помещение, которое бы могло под него подойти, зазвучать соответствующе. Для этой истории пространство зазвучало. Показ был назначен на 22-е число, это тоже не случайно, это же знак двойственности, и коллекцию я шила ровно два месяца. Когда я думала о том, чтобы сделать что-то новое, мне захотелось создать некий «антиподиум» – площадку, которая не является просто подиумом, а частью перформанса и взаимодействия с людьми.

Антиподиум – обратная, противоположная сторона, ведь у каждой точки на земле есть свой антипод. Вдохновляющая меня «Алиса в стране чудес» – это ведь тоже страна антиподов. Мне понравилось организовывать событие, и мои друзья были мотивированы только участием, а не деньгами. За музыку отвечал Паша Михеев, Андрей сделал зеркальные маски, дизайнер Женя Ёлгин помог с оформлением, а Паша Бирюков сделал очень красивую фотосессию. Мне понравилось организовывать все самой и ни от кого не зависеть.

Лица были закрыты острыми металлическими масками, из приглашений сыпался гравий, а модели ходили не по правилам. Как ты придумывала свой антиподиум?

Образ был в том, что должна была появиться зеркальная маска, которая подразумевает, что, когда человек надевает эту маску и подходит к объекту или другому человеку, то он принимает облик этого объекта. То есть на себе носит образ объекта.

Мне хотелось, чтобы публика тоже взаимодействовала, но на этот раз не хватило технических возможностей, показ был малобюджетный. Во время показа я поставила задачу чтобы модель опасно приближалась к зрителю, чтобы не ходила ожидаемо «прямо».

Я им говорила: «приближайтесь, но не повредите людей», потому что маски действительно были опасными, острыми. Идея опасности – для того чтобы разбудить людей, растормошить эмоции. Я бы хотела, чтобы у моей публики после показа остался звон внутри, чтобы не было слишком прямолинейных эмоций – «понравилось» или «не понравилось», чтоб была неясная, тревожная вибрация. Здорово, что публика на показе была юная: именно молодежь готова к восприятию новой информации; тем, кто старше, сложно переломить себя, изменить отношение к моде.

Я ставила себе задачу: No Seasons, No fashoin, No Trends , меня это освободило. Правда, у меня не хватило финансов, чтобы осуществить все, что задумано: в этот раз я делала лекала и макеты из бумаги, а не из тканей. В коллекции присутствует символ разрушения, от одежды отваливаются части. Многие вещи были из прорезиненной сетки, которую долго варила – получилась разрушающаяся одежда для особых эстетов. Это такое ускоренное старение вещи, потому что когда вещь стареет быстро, то тебе кажется, что ты стареешь медленнее: обычно же люди стареют быстрее, а вещи очень долго хранятся. Это и моя игра со временем. Моя коллекция – это череда образов, у меня не было примерок, у меня не было распорядка выходов моделей.

Почему ты не показываешь свою коллекцию в Москве?

Это все стоит огромных денег, и мне пока недоступно. Еще мне кажется, что именно здесь сформировалась публика, которая интересуется моим творчеством.

Как ты думаешь, есть будущее у петербургской моды?

На недавнем «круглом столе» сайт о моде меня представили как зачинщика нового течения «антиподиум», и это действительно так. Я бы хотела создать альтернативную неделю моды, где можно было бы помогать молодым дизайнерам с показами: молодых надо постоянно находить, доставать из их подвалов, смотреть, что они шьют. Я почему-то уверена, что в Петербурге можно создать особую атмосферу моды, можно было бы сделать интересный проект, если бы присутствовали бизнес и хороший пиар. Вот существуют творцы, существует зритель, который воспитан и любит зрелища, нужно свести их вместе в художественном, культурологическом пространстве петербургской моды, чтобы о ней могли говорить и за пределами России.

Что больше всего прочего тебя вдохновляло в работе над «антиподиумной» коллекцией?

Я меняюсь, и все меняется вокруг меня, и мне кажется, дальше будет еще интереснее. Моя коллекция результат моих внутренних перемен. Если технически описать вдохновение – это некое столкновение с людьми, музыкой или предметами, которые вызывают особую вибрацию и выводят тебя на определенный уровень, в особое информационное поле. Эта вибрация взаимодействует с определенным ментальным планом, и получается связь. И в этой информацией работаешь.

Чтобы создать какую-то вещь, нужно себя «завести», это не постоянное состояние, надо его создавать Это некое гармоничное увлечение потоком, который выносит тебя в продуктивное состояние, и в результате появляются вещи, а потом, после пикового состояния, можно отдохнуть и поесть мороженного, например, расслабиться. После создания коллекции наступает сильное истощение на много месяцев.

Беседовала и фотографировала Алёна Чендлер